Остров русский кузов и николай гумилев. Николай Гумилёв в Африке. Загадка цивилизации Гиперборея
В феврале 1898 г. в Аддис-Абебу, столицу Абиссинии (современная Эфиопия) прибыла российская императорская миссия. Ее приезд означал установление дипломатических отношений. Это было первое дипломатическое представительство, отправленное Россией в Черную Африку.
Далекая Абиссиния вызывала живой интерес в России, особенно у романтически настроенных представителей российской культуры. Начиная с середины XIX столетия поэты, писатели, художники все чаще стали бывать в экзотических странах. Увлекся Африкой и известный поэт Николай Гумилев . Она помогала ему создать свой собственный мир - «волнующий и странный», помогала «в новой обстановке найти новые слова». Для своих предполагаемых странствий Гумилев выбрал именно Абиссинию и назвал ее «колдовской страной», и вскоре страна, которая манила романтической экзотикой, стала ареной серьезных исследований поэта.
Николай Гумилев совершил четыре путешествия в Африку: осенью 1908 года он побывал в Египте; в декабре 1909 - январе 1910 г. - во Французском Сомали (теперь эта страна называется Республика Джибути) и восточной окраине Абиссинии; в сентябре 1910 - марте 1911 г. - собственно в Абиссинии.
В апреле - августе 1913 г. санкт-петербургский Музей антропологии и этнографии добился государственных дотаций на дальние экспедиции. Музею были нужны африканские коллекции. Он мог если и не целиком субсидировать экспедицию, то, во всяком случае, оказать ей материальную поддержку. Гумилев оказался для руководителей музея фигурой подходящей, хотя профессиональным этнографом он не был, соответствующего образования не получал, в этнографических учреждениях никогда не работал. Да и претендовал он на славу поэта, путешественника и воина, но никак не профессионального ученого. И все же директору музея академику В.В. Радлову и ученому - хранителю музея Л.Я. Штернбергу он подошел. Дело в том, что профессиональных этнографов-африканистов в нашей стране тогда не было. А Гумилев уже знал страну, был молод, здоров, полон энергии, чтобы преодолевать тяготы пути, природных условий, климата. Он буквально рвался в Африку, и маршрут был утвержден: изучение восточной и южной частей Абиссинии и западной части Сомали. Цель путешествия - делать снимки, собирать этнографические коллекции, записывать песни и легенды, собирать зоологические коллекции.
Отъезд Гумилева был назначен на 7 апреля 1913 г.; ему только что исполнилось 27 лет. Сохранилось несколько писем и открыток, посланных с дороги и вскоре по прибытии в Джибути и Абиссинию. Среди них и письма к Анне Ахматовой , жене поэта. Кроме того, он начинает вести «Африканский дневник», в котором пишет о дружбе с турецким консулом, назначенным в Харрар. Эта встреча оказалась важной. Встречать турецкого консула в Харрар приехал один из сомалийских вождей, и у его свиты Гумилеву удалось купить немало интересных предметов для петербургского музея.
Харрар очень привлекал Гумилева, ведь ко времени его путешествий ни Джибути, ни столица Абиссинии, Аддис-Абеба, не имели еще давней истории. Харрар же имел многовековую историю, разноплеменное население, сочетание разных культур - это привлекло его внимание.
В Харраре Гумилев встретил человека, который потом стал императором страны и правил поразительно долго - 44 года. Фактически российский поэт стал первым, кто рассказал о нем, описал его внешность, манеры, его жену, дом. Этот молодой человек стал известен миру под именем Хайле Селассие I , император Абиссинии с 1930 по 1974 г.; его считали 225-м потомком царя Соломона и царицы Савской, основателей Соломоновой династии, обладавшей исключительным правом на власть.
Хайле Селассие был фигурой неоднозначной. Сам он не без гордости вспоминал в автобиографии «Моя жизнь и прогресс в Эфиопии», как, еще только встав у власти, он запретил отрубать руки и ноги - это было привычным наказанием даже за мелкие проступки. Запретил варварский обычай четвертования, который должен был публично исполнять самый близкий родственник: сын убивал отца, мать - сына. Запретил работорговлю.
Гумилев встретился с Хайле Селассие, когда тот был губернатором Харрара и окружавших его территорий. Звали его тогда Тэфэри Мэконнын, и было ему чуть больше 21 года. Вряд ли наш поэт мог предположить, что уже через три года этот человек станет регентом Абиссинии. Но все же подчеркнул, что он - один из самых знатных людей в стране и ведет «свой род прямо от царя Соломона и царицы Савской», что он - сын двоюродного брата и друга Менелика, великого негуса Абиссинии, а его жена - внучка покойного императора и сестра наследника престола. Гумилев сохранил описание его губернаторского дворца: «Большой двухэтажный деревянный дом с крашеной верандой, выходящей во внутренний довольно грязный двор; дом напоминал не очень хорошую дачу, где-нибудь в Парголове или Териоках. На дворе толклось десятка два ашкеров, державшихся очень развязно. Мы поднялись по лестнице и вошли в большую устланную коврами комнату, где вся мебель состояла из нескольких стульев и бархатного кресла. Губернатор поднялся нам навстречу и пожал нам руки. Он был одет в шамму, как все абиссинцы, но по его точеному лицу, окаймленному черной вьющейся бородкой, по большим полным достоинства газельим глазам и по всей манере держаться в нем сразу можно было угадать принца». По традиции являться следовало с подарком. И к ногам Тэфэри был поставлен ящик вермута... Мы просили о разрешении сфотографировать его, и на это он тотчас же согласился. Ашкеры расстелили ковры прямо на дворе, и мы сняли губернатора в его парадной синей одежде. Затем была очередь за принцессой, его женой. Принцессу мы сняли с ее двумя девочками-служанками». Эти снимки, видимо, из самых ранних фотографий Хайле Селассие. В Музее этнографии сохранились их негативы.
По возвращении на родину Николай Гумилев представил отчет о выполненном маршруте - маленькую синюю тетрадку формата записной книжки. На обложке тетради надпись: «Галласские, харраритские, сомалийские и абиссинские вещи, собранные экспедицией Н. Гумилева 1913 г. от 1-го мая до 15-го августа». Обложка разрисована в манере поэта-путешественника: голова африканца, белый человек в тропическом шлеме, фигурки зверей и череп. В этой тетрадке - сведения почти обо всем, что собрал тогда Гумилев для музея. Гумилев побывал на востоке центральной части Абиссинии и в области, примыкающей к Северо-Западному Сомали.
«По заданию Музея антропологии и этнографии, - докладывал Гумилев, - я собирал этнографические коллекции, без стеснения останавливал прохожих, чтобы осмотреть надетые на них вещи, без спроса входил в дома и пересматривал утварь, терял голову, стараясь добиться сведений о назначении какого-нибудь предмета у не понимавших, к чему все это, харраритов. Надо мной насмехались, когда я покупал старую одежду, одна торговка прокляла, когда я вздумал ее сфотографировать, и некоторые отказывались продать мне то, что я просил, думая, что это нужно мне для колдовства. Для того, чтобы достать священный здесь предмет - чалму, которую носят харрариты, бывавшие в Мекке, мне пришлось целый день кормить листьями ката (наркотического средства, употребляемого мусульманами) обладателя его, одного старого полоумного шейха. Эта охота за вещами увлекательна чрезвычайно: перед глазами мало-помалу встает картина жизни целого народа, и все растет нетерпенье увидеть ее больше и больше... В общем, я приобрел штук семьдесят чисто харраритских вещей, избегая покупать арабские или абиссинские».
Все эти предметы можно увидеть в Музее антропологии и этнографии в Петербурге.
Есть Музей этнографии
в городе этом
Над широкой, как Нил,
многоводной Невой,
В час, когда я устану быть
только поэтом,
Ничего не найду я желанней его.
Я хожу туда
трогать дикарские вещи,
Что когда-то я сам
издалека привез,
Чуять запах их странный,
родной и зловещий.
Запах ладана,
шерсти звериной и роз.
И я вижу, как знойное солнце
пылает,
Леопард, изогнувшись,
ползет на врага,
И как в хижине дымной
меня поджидает
Для веселой охоты
мой старый слуга.
Ирина СТРЕКАЛОВА
Журнал Колумб № 13 (2005)
Следы предков на нашем Севере известны давно, огромный вклад в их исследование внёс мой друг и соратник первый руководитель Российского Народного Фронта доктор философских наук безвременно ушедший Валерий Никитич Дёмин (1942-2006) в цикле книг о Гиперборее , и Кузовской архипелаг в Белом море не менее значим для нашей истории, чем Соловки. Ныне каждый может летом посетить эти сказочные места , овеянные множеством легенд и древних свидетельств. Заинтересовала заметка Тимура Назикулова из газеты «Московская правда» пятилетней давности под рубрикой «Находки» (2 ноября 2005 года, № 241 /25252/, стр. 2) - "«Голубиная книга» Николая Гумилева: Российские исследователи открыли неизвестные страницы биографии великого поэта"):
«На прошлой неделе в Москве прошла пресс-конференция Константина Севенарда - известного исследователя старины и общественного деятеля из Санкт-Петербурга. Темой мероприятия стали сенсационные находки экспедиции Севенарда, предпринятой этим летом на Кузовской архипелаг в Белом море. Исследователям удалось обнаружить следы «Каменной книги» - «божественного» артефакта Древней Руси. По мнению организаторов экспедиции, упоминания о «Каменной книге» содержатся в трудах Ломоносова, Рериха, которые пытались постигнуть тайну этого легендарного памятника, и в особенности в творчестве Николая Гумилева, обласканного императором после поездки на русский север в 1904 году, где поэт обнаружил плоские скалы с таинственными иероглифами - страницами «Каменной книги».
«Я давно и всерьез интересуюсь этим временем, - рассказывает Константин Севенард. - Мне удалось получить доступ к материалам, хранящимся в настоящее время в спецхране, в частности, к дневниковым записям Матильды Феликсовны Кшесинской, моей бабушки. Из них я узнал историю золотого гребня уникально высокой пробы, найденного Гумилевым в одной из его северных экспедиций, затем подаренного Матильде Николаем II и пропавшего вместе со значительной частью ее сокровищ. Я продолжил искать информацию на эту тему и наткнулся на дневники Гумилева, а также его отчет об экспедиции, профинансированной, как оказалось, из царской казны. В отчете он описывает свои находки - Каменную книгу и древнюю гробницу. Одной из находок в ходе исследований гробницы и стал гребень».
Подтверждает все эти факты, по мнению исследователей, прежде всего творчество поэтов-символистов и акмеистов, признанным идеологом которого является Николай Гумилев. Тема «Каменной книги» неоднократно проскальзывает в стихах Никлая Заболоцкого, Велимира Хлебникова, Константина Бальмонта, Андрея Белого, Осипа Мандельштама.
Однако на сегодня исследования Севенарда приостановлены. Для проведения археологических изысканий на островах Русский кузов и Немецкий кузов и полномасштабного подводного исследования донного ландшафта в месте, где когда-то находилось устье реки Индель, а следовательно, расположена и «Каменная книга», требуется разрешение Министерства культуры РФ.
Добиться этого непросто - в течение пяти лет Константин Севенард, будучи депутатом Государственной Думы, пытался добиться разрешения на исследовательские работы в особняке своей бабушки М. Ф. Кшесинской, но ни проработанный проект, ни готовность полностью профинансировать работу специалистов-археологов не смогли пробить административные препоны».
Николай Гумилев, чьи стихи были изъяты из литературного обращения во второй половине 1920-х годов, являл собой образ литературного теоретика, который искренне верил в то, что художественное слово способно не только влиять на умы людей, но и преобразовывать окружающую действительность.
Творчество легенды Серебряного века напрямую зависело от его мировоззрения, в котором главенствующую роль занимала идея торжества духа над плотью. На протяжении всей жизни прозаик намеренно загонял себя в тяжелые, сложно разрешимые ситуации по одной простой причине: только в момент крушения надежд и утрат к поэту приходило подлинное вдохновение.
Детство и юность
3 апреля 1886 года у корабельного врача Степана Яковлевича Гумилева и его жены Анны Ивановны родился сын, которого назвали Николаем. Семейство проживало в портовом городе Кронштадте, а после отставки главы семьи (1895 год) они переехали в Петербург. В детстве писатель был крайне болезненным ребенком: каждодневные головные боли доводили Николая до исступления, а повышенная чувствительность к звукам, запахам и вкусам делала его жизнь практически невыносимой.
Во время обострения мальчик был полностью дезориентирован в пространстве и нередко лишался слуха. Его литературный гений проявился в возрасте шести лет. Тогда он написал свое первое четверостишие «Живала Ниагара». В Царскосельскую гимназию Николай поступил осенью 1894 года, однако проучился там только пару месяцев. Из-за своего болезненного вида Гумилев неоднократно подвергался насмешкам со стороны сверстников. Дабы не травмировать и без того нестабильную психику ребенка, родители от греха подальше перевели сына на домашнее обучение.
1900–1903 годы семейство Гумилевых провело в Тифлисе. Там сыновья Степана и Анны поправляли здоровье. В местном учебном заведении, где поэт проходил обучение, было опубликовано его стихотворение «Я в лес бежал из городов…». Через некоторое время семейство вернулось в Царское Село. Там Николай возобновил обучение в гимназии. Его не увлекали ни точные, ни гуманитарные науки. Тогда Гумилев был одержим творчеством и все время проводил за прочтением его работ.
Из-за неправильно расставленных приоритетов Николай начал существенно отставать от программы. Только стараниями директора гимназии – поэта-декадента И.Ф Анненского – Гумилев весной 1906 года сумел получить аттестат зрелости. За год до выпуска из учебного заведения на средства родителей была издана первая книга стихов Николая «Путь конквистадоров».
Литература
После экзаменов поэт отправился в Париж. В столице Франции он посещал лекции по литературоведению в Сорбонне и был завсегдатаем на выставках картин. На родине писателя Гумилев издавал литературный журнал «Сириус» (вышло 3 номера). Благодаря Гумилеву посчастливилось познакомиться и с , и с , и с . Поначалу мэтры скептически относились к творчеству Николая. Стихотворение «Андрогин» помогло признанным деятелям искусства увидеть литературный гений Гумилева и сменить гнев на милость.
В сентябре 1908-го прозаик отправился в Египет. В первые дни пребывания за границей он вел себя как типичный турист: осматривал достопримечательности, изучал культуру местных племен и купался в Ниле. Когда средства кончились, писатель начал голодать и ночевал на улице. Парадоксально, но эти трудности никоим образом не надломили писателя. Лишения вызвали в нем исключительно положительные эмоции. По возвращении на родину он написал несколько стихотворений и рассказов («Крыса», «Ягуар», «Жираф», «Носорог», «Гиена», «Леопард», «Корабль»).
Мало кто знает, но за пару лет до поездки он создал цикл стихов под названием «Капитаны». Цикл состоял из четырех произведений, которые объединяла общая идея путешествий. Жажда новых впечатлений подтолкнула Гумилева к изучению Русского Севера. Во время знакомства с городом Беломорском (1904 год) в лощине устья реки Индель поэт увидел высеченные на каменном склоне иероглифы. Он был уверен, что нашел легендарную Каменную книгу, которая, по поверьям, содержала первоначальные знания о мире.
Из переведенного текста Гумилев узнал, что правитель Фэб похоронил на острове Немецкий кузов сына и дочь, а на острове Русский кузов - жену. При содействии императора Гумилев организовал экспедицию на Кузовской архипелаг, где вскрыл древнюю гробницу. Там он обнаружил уникальный «Гиперборейский» гребень.
По легенде, передал находку во владение балерине . Ученые предполагают, что гребень до сих пор лежит в тайнике особняка Кшесинской в Петербурге. Вскоре после экспедиции судьба свела литератора с фанатичным исследователем Черного континента – академиком Василием Радловым. Поэту удалось уговорить этнолога зачислить его помощником в Абиссинскую экспедицию.
В феврале 1910-го после головокружительной поездки в Африку он вернулся в Царское Село. Несмотря на то что его возвращение было вызвано опасной болезнью, от былого упадка духа и декадентских стихов не осталось и следа. Закончив работу над сборником стихов «Жемчуга», прозаик вновь уехал в Африку. Из путешествия он вернулся 25 марта 1911 года в санитарной кибитке с приступом тропической лихорадки.
Вынужденное затворничество он использовал для творческой переработки собранных впечатлений, которые впоследствии вылились в «Абиссинские песни», вошедшие в сборник «Чужое небо». После поездки на Сомали свет увидела африканская поэма «Мик».
В 1911 году Гумилев основал «Цех поэтов», в который входили многие представители литературного бомонда России ( , Владимир Нарбут, Сергей Городецкий). В 1912 году Гумилев заявил о появлении нового художественного течения – акмеизма. Поэзия акмеистов преодолела символизм, вернув в моду строгость и стройность поэтической структуры. В том же году акмеисты открыли собственное издательство «Гиперборей» и одноименный журнал.
Также Гумилев в качестве студента был зачислен в Петербургский университет на историко-филологический факультет, где изучал старофранцузскую поэзию.
Первая мировая война разрушила все планы писателя - Гумилев ушел на фронт. За храбрость, проявленную во время военных действий, он был возведен в звание офицера и удостоен двух Георгиевских крестов. После революции писатель полностью отдался литературной деятельности. В январе 1921 года Николай Степанович стал председателем Петроградского отдела Всероссийского союза поэтов, а в августе этого же года мэтра задержали и заключили под стражу.
Личная жизнь
Первую жену – – писатель встретил в 1904 году на балу, приуроченном к празднованию Пасхи. В то время пылкий юноша во всем старался подражать своему кумиру : он носил цилиндр, завивал волосы и даже слегка подкрашивал губы. Уже через год после знакомства он сделал претенциозной особе предложение и, получив отказ, погрузился в беспросветную депрессию.
Из биографии легенды Серебряного века известно, что из-за неудач на любовном фронте поэт дважды пытался свести счеты с жизнью. Первая попытка была обставлена со свойственной Гумилеву театральной напыщенностью. Горе-кавалер поехал в курортный город Турвиль, где планировал утопиться. Планам критика не суждено было сбыться: отдыхающие приняли Николая за бродягу, вызвали полицию и, вместо того чтобы отправиться в последний путь, литератор отправился в участок.
Узрев в своей неудаче знак свыше, прозаик написал Ахматовой письмо, в котором вновь сделал ей предложение. Анна в очередной раз ответила отказом. Убитый горем Гумилев решил во что бы то ни стало завершить начатое: он принял яд и отправился дожидаться смерти в Булонский лес Парижа. Попытка снова обернулась позорным курьезом: тогда его тело подобрали бдительные лесничие.
В конце 1908 года Гумилев вернулся на родину, где продолжил добиваться расположения молодой поэтессы. В итоге настойчивый парень получил согласие на брак. В 1910-м пара обвенчалась и отправилась в свадебное путешествие в Париж. Там у литераторши случился бурный роман с художником Амедео Модильяни. Николай, дабы сохранить семью, настоял на возвращении в Россию.
Через год после рождения сына Льва (1912–1992) в отношениях супругов случился кризис: на замену безоговорочному обожанию и всепоглощающей любви пришли безразличие и холодность. Пока Анна на светских раутах оказывала знаки внимания молодым писателям, Николай также искал вдохновения на стороне.
В те годы музой литератора стала актриса мейерхольдовского театра Ольга Высотская. Молодые люди познакомились осенью 1912 года на праздновании юбилея , а уже в 1913-ом на свет появился сын Гумилева – Орест, о существовании которого поэт так и не узнал.
Полярность во взглядах на жизнь привела к тому, что в 1918 году Ахматова и Гумилев разошлись. Едва освободившись от оков семейной жизни, поэт встретил свою вторую жену – Анну Николаевну Энгельгардт. С потомственной дворянкой литератор познакомился на лекции Брюсова.
Современники прозаика отмечали безмерную глупость девушки. По словам Всеволода Рождественского, Николая ставили в тупик ее лишенные всякой логики суждения. Ученица писателя Ирина Одоевцева говорила, что избранница мэтра не только по внешности, но и по развитию казалась 14-летней девочкой. Супруга литератора и его дочь Елена умерли от голода во время . Соседи рассказывали, что от слабости Анна не могла шевелиться, и крысы ели ее на протяжении нескольких дней.
Смерть
3 августа 1921 года поэт был арестован как соучастник антибольшевистского заговора «Петроградской боевой организации В. Н. Таганцева». Коллеги и приятели литератора (Михаил Лозинский, Анатолий Луначарский, Николай Оцуп) тщетно пытались реабилитировать Николая Степановича в глазах руководства страны и вызволить его из заточения. Близкий друг вождя мирового пролетариата также не остался в стороне: он дважды обращался к с просьбой о помиловании Гумилева, но Владимир Ильич остался верен своему решению.
24 августа вышло постановление Петроградской ГубЧК о расстреле участников «Таганцевского заговора» (всего 56 человек), а 1 сентября 1921 года в газете «Петроградская правда» был опубликован расстрельный список, в котором тринадцатым значился Николай Гумилев.
Свой последний вечер поэт провел в литературном кружке, окруженный боготворящей его молодежью. В день ареста писатель по обыкновению засиделся с учениками после лекций и возвращался домой далеко за полночь. На квартире прозаика была организована засада, о которой мэтр никоим образом знать не мог.
После заключения под стражу в письме, адресованном жене, литератор заверял ее в том, что беспокоиться не о чем, и просил выслать ему томик и табак. Перед расстрелом Гумилев написал на стене камеры:
«Господи, прости мои прегрешения, иду в последний путь».
Спустя 70 лет со дня смерти именитого поэта были рассекречены материалы, доказывающие, что заговор был полностью сфабрикован сотрудником НКВД Яковом Аграновым. В связи с отсутствием состава преступления в 1991 году дело писателя было официально закрыто.
Доподлинно неизвестно, где захоронен литератор. Со слов бывшей супруги прозаика Анны Ахматовой, его могила расположена в черте города Всеволожска близ микрорайона Бернгардовки у порохового погреба на Ржевском артиллерийском полигоне. Именно там, на берегу реки Лубья, и по сей день стоит памятный крест.
Литературное наследие легенды Серебряного века сохранилось как в поэзии, так и в прозе. В 2007-ом году певец наложил текст стихотворения именитого деятеля искусств «Однообразные мелькают…» на музыку Анатолия Бальчева и явил миру композицию «Романс», на которую в том же году был снят клип.
Библиография
- «Дон Жуан в Египте» (1912 год);
- «Игра» (1913 год);
- «Актеон» (1913 год);
- «Записки кавалериста» (1914–1915 года);
- «Черный генерал» (1917 год);
- «Гондла» (1917 год);
- «Дитя Аллаха» (1918 год);
- «Душа и тело» (1919 год);
- «Молодой францисканец» (1902 год);
- «По стенам опустевшего дома…»(1905 год);
- «Так долго сердце боролось…» (1917 год);
- «Ужас» (1907 год);
- «У меня не живут цветы…» (1910 год);
- «Перчатка» (1907 год);
- «Нежно-небывалая отрада» (1917 год);
- «Колдунья» (1918 год);
- «Иногда я бываю печален…» (1905 год);
- «Гроза ночная и темная» (1905 год);
- «В пустыне» (1908 год);
- «Африканская ночь» (1913 год);
- «Любовь» (1907 год)
Север – это особое место для встречи иных миров.
Нострадамус
Хорошо известно, что история карельского побережья Белого моря уходит своими корнями в седую, а отчасти и мифологическую древность. Таков, к примеру, карельский город Кемь. Происхождение самого названия загадочно. Название «Кемь», по мнению многих ученых, образовано древним термином кем, хем – «большая река», который предположительно имеет индоевропейское происхождение и распространен на обширной части Евразии от реки Кемийоки на севере Финляндии до Улуг-Хем (Енисей) и других на Туве. Но с учетом того, что единственные индоевропейцы, поселившиеся здесь и постоянно упоминавшиеся в исторических хрониках – славяне, то получается, что загадочный народ, давший название реке, жил здесь еще до прихода финно-угров. Как тут не вспомнить, что именно в этих краях, по мнению некоторых историков, и находилась античная Гиперборея. Более того, известно, что древние египтяне сами себя называли народ Кеми, и это позволяет некоторым исследователям склоняться к мысли, что между старейшими обитателями беломорского побережья и древнейшим населением северной Африки существует прямая связь. Это кажется фантастикой, но как тут не вспомнить, что петроглифы («каменная летопись») в Карелии почти идентичны тем, что находят в горах Скандинавии, а также напоминают по технике исполнения древние изображения Алтая и Кавказа.
Архипелаг Кузова, включающий в себя шестнадцать островов, наиболее крупными из которых являются Русский и Немецкий Кузова, расположен на водном пути из города Кемь на Соловки.
Он удивляет своей природой, но главное – знаменит древними стоянками, лабиринтами, культовыми комплексами, а также обилием священных камней – сейдов. Здесь обнаружено около восьмисот разнообразных сложений из камня, по площади занимающих 2% всей территории архипелага. Так, например, уникальный культовый комплекс на вершине острова Олешин по своим конструктивным особенностям не имеет аналогов в Северной Европе.
На тех же Кузовах можно познакомиться с остатками каменной обсерватории, а также встретить иные материальные свидетельства древних оккультных практик. По словам члена Русского географического общества Владимира Василенко, высоко в скалах высечено изображение одноглазого бога Одина, под которым находится старинный жертвенный камень, огромный валун с отверстием посередине и стоком для крови.
Но еще большая загадка Кузовов – огромный, высеченный из гранита каменный трон, обнаруженный одной из научных экспедиций Российского Географического общества, к которому прямо от берега вели истертые ступени. Кто на нем сидел и для чего он служил – загадка. С помощью системы рычагов участники экспедиции поставили многотонный камень в вертикальное положение, после чего тщательно изучили его поверхность. На спинке трона исследователи обнаружили знаки, напоминающие древнеегипетскую символику. Что это, случайное совпадение? Или очередное упоминание о гиперборейском прошлом Карелии?
Судя по всему, прав был выдающийся интеллектуал ХХ века философ Рене Генон, утверждавший, что «древнеегипетская культура была лишь отражением истинной культуры – нордической, гиперборейской».
Ведь интерес западных и российских оккультистов к Белому морю устойчив. Считается, что именно в этих краях есть некие «энергетические поля», сохранились памятники древних цивилизаций, и вообще, это благодатный край для эзотериков. Возможно даже, в здешних местах в свое время побывал никто иной, как Адольф Гитлер, по официальным данным никогда не бывавший на территории России.
Дело в том, что в ходе одной из экспедиций на острова Кузова исследователи натолкнулись на природный грот, внутри которого обнаружили остатки немецкого военного обмундирования. Между тем известно, что побережье Белого моря никогда не было оккупировано, и хотя немцы в Карелии были, но захватчики так и не добрались до Кеми, а тем более до Соловков или Кузовов. Возможно, они были здесь тайно. Но зачем?
Известно, что Гитлер был оккультистом. Специально обученные отряды СС рыскали по всему миру в поисках артефактов, которые могли бы дать фюреру власть над миром. Кузова же издревле считались таинственным местом, к тому же здесь, по некоторым данным, находится один из сохранившихся жертвенников Одина, верховного бога германских племен, к которому Гитлер был весьма неравнодушен. Известно также, что фюрер бывал в оккупированной Норвегии, откуда до Кузовов совсем близко. Советские ВМФ неоднократно пеленговали личную подводную лодку Гитлера в водах Баренцева моря – то есть до Белого моря и вовсе было рукой подать. Удержался бы в этой ситуации бесноватый оккультист от поездки на остров своего кумира? Этот вопрос пока без ответа, но косвенные признаки позволяют сделать вывод, что или сам Гитлер, или его ближайшие подручные здесь все-таки побывали. Другое дело, что на пользу им этот визит не пошел. Острова Русского Севера плохо годятся для того, чтобы подпитывать энергией захватчиков.
Однако, главная загадка архипелага в другом. Но сначала немного истории.
По древнеарийским и доарийским представлениям, неизменной принадлежностью прародины ариев Гипербореи (куда относят и нынешнюю территорию Карелии) являлась гора или скала, которая считалась центральной точкой мира. Она имела «подножие из семи небес», где пребывали небожители и царил «золотой век». В древнерусских апокрифических текстах вселенская гора называлась «столпом в Окияне до небес» или бел-горюч камнем или Алатырь-камнем, что располагался на острове Буяне. В апокрифе ХIV века «О всей твари» можно прочитать: «В Окияне стоит столп, зовется адамантин (адамант – алмаз. В конечном счете это – коррелят льда). Ему же глава до небеси». Именно в этом «райском» времени и месте берет свое начало легенда о таинственной «Каменной книге». В «Каменной книге» якобы говорится и о горе Мера, которая находилась на древнем Севере и представляла собой плато с отвесными скалами, и об острове Буяне, где автор «Каменной книги» бог Фэб под Алатырь-камнем спрятал источник колоссальной магической силы. Островом Буян в «Каменной книге» назван остров, в настоящее время известный, как Немецкий Кузов, находящийся в Белом море недалеко от нынешнего карельского города Кемь. На этом острове, если доверять текстам «Каменной книги», находился дворцовый комплекс и могилы детей Фэба, причем дочь Фэба звали Иа или Ио.
С этой точки зрения очень любопытен классический древнегреческий миф о скиталице Ио, пересказанный в трагедии Эсхила «Прометей прикованный». Напомним, что к Ио воспылал страстью Зевс-громовержец и, чтобы скрыть ее от ревнивой супруги Геры, обратил в белую корову. Но Гера разгадала уловку, завладела коровой и велела стеречь ее тысячеглазому Аргусу, сыну Геи-Земли. По поручению Зевса, Гермес убил Аргуса и освободил Ио. Тогда Гера натравила на бедную девушку гигантского овода, убегая от которого Ио достигла северной оконечности земли и очутилась в окутанной мраком стране скифов и киммерийцев, где на берегу океана был прикован к скале Прометей. Он рассказал Ио о ее великой судьбе, о том, что она станет родоначальницей великих племен и героев. После этого он отправил ее через территории северных народов к Кавказу, затем к названным в ее честь Босфору («Коровий брод») и Ионическому морю и, наконец, в Африку на побережье Нила, то есть практически по пути миграции древних народов, основавших все средиземноморские и переднеазиатские цивилизации.
В русской мифологии Фэб перекликается прежде всего с древнеславянским божеством Велесом, или Волосом. Российский историк Александр Николаевич Афанасьев считал его божеством туч, облаков, небесных стад. В «Слове о полку Игореве» Боян назван Велесовым внуком, что как бы указывает на сравнимость Велеса с греческим Аполлоном (Фэбом), кроме того, именно этого бога славянского пантеона древние источники связывают с «Голубиной книгой».
Советская наука считала «Голубиную книгу» (это второе название «Каменной книги») народным переложением Библии. В «Житии Авраамия Смоленского», написанного в ХIII-м веке, рассказывается про то, как этот русский подвижник читал и переписывал многие «глубинныя книги», за что был изгнан из монастыря и предан церковному суду. Ведь, недаром, заветная книга именуется «голубиной», то есть «глубинной» (что означает одновременно и «древняя» и «мудрая»). Хранителями и исполнителями знаменитого «духовного стиха» были калики перехожие, носители информации «дописьменной и неграмотной» Руси. Есть версия, что вся христианская проблематика покоится на некоем ином - нехристианском - фундаменте, неизбежно уводящем в неизведанные глубины человеческой предыстории, общеиндоевропейской и доиндоевропейской идеологии, морали, философии и протонауки. Именно данное обстоятельство позволило Николаю Ивановичу Надеждину (1804-1856 гг.) - одному из пионеров изучения русского традиционного мировоззрения - назвать «Голубиную книгу» ярчайшим примером древнейшей космогонической культуры, своего рода квинтэссенцией народной мудрости, содержащей в себе ответы на вопросы, «смело посягающие на то, что, по нынешнему распределению знания, относится к высшим умозрительным задачам - природоведения вообще, и в частности – землеведения».
«Каменная книга» содержала изначальное учение или знание о мире и стала первоисточником для мифов и легенд практически всех народов мира. О «Каменной книге» ходили легенды. Немногим довелось видеть ее. А те, кто видел, ни за что не хотели показывать к ней дорогу. Но постигнуть тайну этого легендарного памятника пытались многие.
В начале своего творческого пути замечательный художник и философ Николай Рерих создал картину «Голубиная книга», где в обобщенно-символической форме попытался воссоздать образ вселенской книги, упавшей с небес и включавшей в себя всю мудрость мира.
«Каменную книгу» видел величайший русский поэт Серебряного века - Николай Гумилев, путешествовавший по русскому Северу в 1904-м году. Император Николай II, принявший у себя поэта с докладом об этом уникальном открытии, не только отнесся к находке чрезвычайно серьезно, но и выделил средства из казны на дальнейшие исследования. Основываясь на информации, взятой из «Каменной книги», Николай Гумилев организует экспедицию на острова Кузовского архипелага в Белом море, где находит древние захоронения и золотой гребень, уникальный по чистоте металла. Этот гребень получил название «Гиперборейский» и был утрачен вместе с другими сокровищами, принадлежавшими знаменитой балерине Матильде Ксешинской. А подарил ей этот гребень сам император.
Вот как описывал сам Гумилев эту находку: «Для раскопок мы выбрали каменную пирамиду на острове, который носит название Русский Кузов, к сожалению, пирамида оказалась пустой и мы уже собирались закончить работу на острове, когда я попросил рабочих, ни на что особенно не рассчитывая, разобрать небольшую пирамиду, которая находилась метрах в десяти от первой. Там, к моей неимоверной радости оказались плотно подогнанные друг к другу камни. Уже на следующий день мы сумели вскрыть это захоронение, сделанное в форме склепа. Викинги не хоронили своих умерших и не строили каменные усыпальницы, на основании чего я сделал вывод, что это захоронение относится к более древней цивилизации. В могиле был скелет женщины, никаких предметов, кроме одного единственного. Около черепа женщины находился золотой гребень удивительной работы, на верху которого девушка в облегающей тунике сидела на спинах двух несущих ее дельфинов».
Сама «Каменная книга» - это иероглифы, вырезанные на скалах по берегам Белого моря Фэбом, свидетельствующие о знаниях древнейших цивилизаций. Отрезок скал с этими иероглифами - до 80-ти метров шириной, но в 1962-м году этот участок был затоплен при строительстве Беломорской ГЭС
В историческом исследовании последней точки не бывает. И главные открытия, как всегда – впереди!
Поэт и путешественник Серебряного века Николай Гумилев, путешествуя в 1904 году по русскому Северу, увидел в районе города Беломорска в одной из глубоких лощин в устье реки Индель высеченные на каменном склоне иероглифы. Он был уверен, что это и есть легендарная Каменная книга, которая содержала изначальное знание о мире и стала первоисточником для мифов и легенд практически всех народов мира. Другое название книги – Голубиная, происходит от «голубиных» иероглифов, которыми написана книга. Для облегчения прочтения автор книги Феб оставил потомкам каменный же словарь символов, в котором иероглифам, обозначавшим, например звезды, солнце, человека, чайку или же дракона, соответствовало «пояснительное» изображение. Именно этот словарь и помог молодому Гумилеву расшифровать письмена Голубиной книги, упоминания которой содержатся в русских сказках, народной поэзии, даже в монастырских записях и житиях святых.
В наскальной Голубиной книге Гумилев прочитал некие откровения об
устройстве мира, физическом и духовном взаимодействии всего живого на планете,
которую более 100 тысяч лет назад населяли представители совсем другой
цивилизации, погибшей из-за изнурительной гражданской войны. Конфликт
разгорелся между виками, познавшими тайну философского камня и обладавшими
правом на вечную жизнь, и ариями, лишенными этой привилегии. После окончания
войны и гибели королевы Моб предводитель повстанцев Феб увел оставшихся в живых
ариев на юг.
С докладом о северной экспедиции и обнаруженной Каменной книге 18-летнего
Николая Гумилева принимал у себя император Николай Второй, который отнесся к
находке с чрезвычайной серьезностью, поэтому дальнейшие исследования Гумилева,
а также его обучение в Царскосельском лицее финансировались из царской казны.
Из текстов переведенной Гумилевым Каменной книги следует, что «Фэб похоронил
на острове, который по описанию совпадает с островом Немецкий кузов, под двумя
огромными курганами своих сына и дочь, а напротив, на острове, похожем на
Русский кузов, свою жену – королеву империи Виков – Моб».
Следуя текстам Каменной книги, Гумилев организует экспедицию на Кузовской
архипелаг, где вскрывает древнюю гробницу, в которой находит уникальный гребень
из золота 1000-й пробы (такой чистоты золота не удается достичь до сих пор).
Вот как описывал сам Гумилев эту находку: «Для раскопок мы выбрали каменную пирамиду на острове, который носит название Русский Кузов, к сожалению, пирамида оказалась пустой, и мы уже собирались закончить работу на острове, когда я попросил рабочих, ни на что особенно не рассчитывая, разобрать небольшую пирамиду, которая находилась метрах в десяти от первой. Там, к моей неимоверной радости, оказались плотно подогнанные друг к другу камни. Уже на следующий день мы сумели вскрыть это захоронение. Викинги не хоронили своих умерших и не строили каменные усыпальницы, я сделал вывод, что это захоронение относится к более древней цивилизации. В могиле был скелет женщины, никаких предметов, кроме одного. Около черепа женщины находился золотой гребень удивительной работы, на верху которого девушка в облегающей тунике сидела на спинах двух несущих ее дельфинов».
По легенде этот гребень, который получил название «Гиперборейский», великий князь Сергей Михайлович преподнес по просьбе императора Николая Второго балерине Матильде Кшесинской. «Есть все основания полагать, следуя семейным преданиям, что гребень до сих пор лежит в тайнике особняка Кшесинской в Петербурге», – говорит петербургский общественный деятель и исследователь Константин Севенард, который считает себя потомком Кшесинской. Косвенным доказательством является тот факт, что после Октябрьской революции 1917 года большевики в поисках уникального гребня одним из первых захватили именно этот особняк, а американские масоны предлагали самой Кшесинской продать гребень за 4,5 миллиона золотых рублей. Севенард, изучив все дневники и письма балерины, утверждает, что Кшесинская считала «Гиперборейский гребень» своеобразным катализатором революции.
Символична и дальнейшая судьба Н.Гумилёва. После первой революции он возглавил крупнейшую в истории России экспедицию в Африку на поиски легендарной земли Му, о которой он узнал из текстов Каменной книги. Коллекция, привезённая им и его племянником Н. Л. Сверчковым из Африки, по мнению специалистов, стоит на втором месте после коллекции Миклухо-Маклая. Расстрел Гумилева в 1921 году Константин Севенард тоже связывает с тайными знаниями, которыми наделила поэта Каменная книга и к которым, по его словам, очень неравнодушны масоны.